из рецензии-описания спектакля:
"И смерти следует одна за другой. Вот от рака умирает Соня (Лооре Мартма), от удара током не без помощи Кости в душевой погибает и Катерина, взрыв газа устраивают Таня и Валерий Иванович. Катерина, правда, продолжает сценическую жизнь и после смерти, и порой радует черным юмором в стиле: "Костя, я в ванной, если что".
Автору все-таки нужно хоть кого-то спасти из этого ада. Выбор падает на Веронику, которая вдруг устраивается воспитательницей в детский садик и даже хочет удочерить маленькую девочку-дауна. Еще она и курить бросила - то, чего по ходу пьесы так и не удается толком сделать Константину. И Пабло, начавший работать народом вместо Кости, не горюет, хотя и не меняется в лучшую сторону. А вообще, когда у нас народ менялся в лучшую сторону?"
До работы у Саши Костя трудился под руководством друга и однокашника Димы (Сергей Фурманюк). Но их пути разошлись по довольно прозаической причине. Дима говорит, что он трахнул жену Кости Катю (Екатерина Новоселова) и поэтому теперь ему неудобно с ним работать. Костя довольно спокойно воспринимает это известие. Его больше интересуют материальные вопросы: "То есть я у тебя не работаю уже? И зарплату ты мне не отдашь?"
Эстонская театральная публика идет на антироссийский спектакль (Россия - это полная ж...) в полной уверенности, что ей предстоит увидеть лучшую драматургию современной России. Людей поглупее заманивают под давно известным в шоу-бизнесе предлогом "запретного плода" (добавили бы сиськи-письки, было бы вообще замечательно). Понятно, что под запретом понимается неприятие ТАКОЙ специфической драматургии взрослыми (вменяемыми) людьми, разделяющими театр и телешоу. А значит, скандал (приманка) гарантирован. И грант страны Евросоюза и НАТО (Эстонии) - читай: договор на сотрудничество, гонорар, шенгенская виза...
Поэтому предлагаю новый термин: не звягинцевщина, а дурненковщина для обозначения творческих усилий подобного рода.
Евгений Левик
Фото сцен из спектакля: Елена Вильт
Взято отсюда
